Неточные совпадения
Скосить и сжать рожь и овес и
свезти, докосить луга, передвоить пар, обмолотить семена и посеять озимое — всё это кажется просто и обыкновенно; а чтобы успеть сделать всё это, надо, чтобы от старого до малого все деревенские люди работали не переставая в эти три-четыре
недели втрое больше, чем обыкновенно, питаясь квасом, луком и черным хлебом, молотя и
возя снопы по ночам и отдавая сну не более двух-трех часов в сутки. И каждый год это делается по всей России.
— Мы здесь не умеем жить, — говорил Петр Облонский. — Поверишь ли, я
провел лето в Бадене; ну, право, я чувствовал себя совсем молодым человеком. Увижу женщину молоденькую, и мысли… Пообедаешь, выпьешь слегка — сила, бодрость. Приехал в Россию, — надо было к жене да еще в деревню, — ну, не поверишь, через две
недели надел халат, перестал одеваться к обеду. Какое о молоденьких думать! Совсем стал старик. Только душу спасать остается. Поехал в Париж — опять справился.
В средине зимы Вронский
провел очень скучную
неделю.
Уже более
недели приезжий господин жил в городе, разъезжая по вечеринкам и обедам и таким образом
проводя, как говорится, очень приятно время.
А часы эти я, действительно, все семь лет, каждую
неделю сам
заводил, а забуду — так всегда, бывало, напомнит.
«Вот чрез
неделю, чрез месяц меня
провезут куда-нибудь в этих арестантских каретах по этому мосту, как-то я тогда взгляну на эту канаву, — запомнить бы это? — мелькнуло у него в голове.
Кстати, заметим мимоходом, что Петр Петрович, в эти полторы
недели, охотно принимал (особенно вначале) от Андрея Семеновича даже весьма странные похвалы, то есть не возражал, например, и промалчивал, если Андрей Семенович приписывал ему готовность способствовать будущему и скорому устройству новой «коммуны», где-нибудь в Мещанской улице; или, например, не мешать Дунечке, если той, с первым же месяцем брака, вздумается
завести любовника; или не крестить своих будущих детей и проч. и проч. — все в этом роде.
Варвара никогда не говорила с ним в таком тоне; он был уверен, что она смотрит на него все еще так, как смотрела, будучи девицей. Когда же и почему изменился ее взгляд? Он вспомнил, что за несколько
недель до этого дня жена,
проводив гостей, устало позевнув, спросила...
За окном тяжко двигался крестный ход: обыватели города, во главе с духовенством всех церквей, шли за город, в поле —
провожать икону Богородицы в далекий монастырь, где она пребывала и откуда ее приносили ежегодно в субботу на пасхальной
неделе «гостить», по очереди, во всех церквах города, а из церквей, торопливо и не очень «благолепно», носили по всем домам каждого прихода, собирая с «жильцов» десятки тысяч священной дани в пользу монастыря.
Когда источники иссякли, он изредка, в год раз, иногда два, сделает дорогую шалость, купит брильянты какой-нибудь Armance, экипаж, сервиз, ездит к ней
недели три,
провожает в театр, делает ей ужины, сзывает молодежь, а потом опять смолкнет до следующих денег.
Барыня обнаружила тут свою обычную предусмотрительность, чтобы не перепились ни кучера, ни повара, ни лакеи. Все они были нужны: одни готовить завтрак, другие служить при столе, а третьи —
отвезти парадным поездом молодых и всю свиту до переправы через реку. Перед тем тоже было работы немало. Целую
неделю возили приданое за Волгу: гардероб, вещи, множество ценных предметов из старого дома — словом, целое имущество.
Кузина твоя увлеклась по-своему, не покидая гостиной, а граф Милари добивался
свести это на большую дорогу — и говорят (это папа разболтал), что между ними бывали живые споры, что он брал ее за руку, а она не отнимала, у ней даже глаза туманились слезой, когда он, недовольный прогулками верхом у кареты и приемом при тетках, настаивал на большей свободе, — звал в парк вдвоем, являлся в другие часы, когда тетки спали или бывали в церкви, и, не успевая, не показывал глаз по
неделе.
Он стал было учиться, сначала на скрипке у Васюкова, — но вот уже
неделю водит смычком взад и вперед: а, с, g, тянет за ним Васюков, а смычок дерет ему уши. То захватит он две струны разом, то рука дрожит от слабости: — нет! Когда же Васюков играет — точно по маслу рука ходит.
— Красавица ты наша, Божий ангел, награди тебя Господь! —
провожали ее бабы с каждого двора, когда она прощалась с ними
недели на две.
Разговор был, очевидно, продолжением их прежних споров за
неделю; но в нем, к несчастью, проскочило опять то самое роковое словцо, которое так наэлектризовало меня вчера и
свело меня на одну выходку, о которой я до сих пор сожалею.
Они по очереди приезжают к нему и
проводят с ним
недели по три, по четыре».
Если им удастся приобрести несколько штук скота кражей, они едят без меры; дни и ночи
проводят в этом; а когда все съедят, туго подвяжут себе животы и сидят по
неделям без пищи».
Теперь он везет груз в Англию, а оттуда его через шесть
недель пошлют в Нью-Йорк, потом в Рио-Жанейро. Так он
провел сорок лет.
Третью
неделю проводил доктор у постели больной, переживая шаг за шагом все фазисы болезни. Он сам теперь походил на больного: лицо осунулось, глаза ввалились, кожа потемнела. В течение первых двух
недель доктор не спал и трех ночей.
Я ведь каждую
неделю к нему ухожу на весь вечер счеты
сводить.
Она стала
проводить целый день в мастерской. В первый день, действительно, довольно развлеклась от мыслей; во второй только устала, но уж мало отвлеклась от них, в третий и вовсе не отвлеклась. Так прошло с
неделю.
Через две
недели, когда Лопухов сидел в своей заводской конторе, Вера Павловна
провела все утро в чрезвычайном волнении.
Он чуждался посторонних, был до дикости застенчив и иногда
недели целые
проводил в мрачном бездействии.
Попадется ли мертвое тело исправнику со становым, они его
возят две
недели, пользуясь морозом, по вотским деревням, и в каждой говорят, что сейчас подняли и что следствие и суд назначены в их деревне. Вотяки откупаются.
Я его сильно бранил за это, он огорчался, иногда плакал, говорил, что он несчастный человек, что ему учиться поздно, и доходил иногда до такого отчаяния, что желал умереть, бросал все занятия и
недели, месяцы
проводил в скуке и праздности.
…Прошли
недели две. Мужу было все хуже и хуже, в половину десятого он просил гостей удаляться, слабость, худоба и боль возрастали. Одним вечером, часов в девять, я простился с больным. Р. пошла меня
проводить. В гостиной полный месяц стлал по полу три косые бледно-фиолетовые полосы. Я открыл окно, воздух был чист и свеж, меня так им и обдало.
Она меня с ума в эти три
недели сведет! Будет кутить да мутить. Небось, и знакомых-то всех ему назвала, где и по каким дням бываем, да и к нам в дом, пожалуй, пригласила… Теперь куда мы, туда и он… какова потеха! Сраму-то, сраму одного по Москве сколько! Иная добрая мать и принимать перестанет; скажет: у меня не въезжий дом, чтобы любовные свидания назначать!
С
неделю он слоняется по Москве,
проводя где день, где ночь, и так как у него достаточно приятелей, то наконец ему удается приютиться в одной из больших мастерских, где кишмя кишит целая масса мастеровых.
По дороге в Малиновец мы обыкновенно заезжали к Боровковым, у которых
проводили целые сутки, от Боровковых к Корочкиным и т. д., так что домой возвращались нередко через
неделю. Затем, отдохнувши несколько дней, объезжали другую сторону околотка, гостили у Пустотеловых и забирались в Словущенское, где, начиная с предводителя Струнникова, не пропускали никого и из мелкопоместных.
Ежедневно все игроки с нетерпением ждали прихода князей: без них игра не клеилась. Когда они появлялись, стол оживал. С
неделю они ходили ежедневно, проиграли больше ста тысяч, как говорится, не моргнув глазом — и вдруг в один вечер не явились совсем (их уже было решено
провести в члены-соревнователи Кружка).
Это был трактир разгула, особенно отдельные кабинеты, где
отводили душу купеческие сынки и солидные бородачи-купцы, загулявшие вовсю, на целую
неделю, а потом жаловавшиеся с похмелья...
На четвертом курсе полуголодный Владимиров остался без квартиры и
недели две
проводил майские ночи, гуляя по Тверскому бульвару, от памятника Пушкина до Никитских ворот.
Только раз в
неделю, в воскресенье, слуги
сводили старуху по беломраморной лестнице и усаживали в запряженную шестеркой старых рысаков карету, которой правил старик кучер, а на запятках стояли два ветхих лакея в шитых ливреях, и на левой лошади передней пары мотался верхом форейтор, из конюшенных «мальчиков», тоже лет шестидесяти.
Вскоре Игнатович уехал в отпуск, из которого через две
недели вернулся с молоденькой женой. Во втором дворе гимназии было одноэтажное здание, одну половину которого занимала химическая лаборатория. Другая половина стояла пустая; в ней жил только сторож, который называл себя «лабаторщиком» (от слова «лабатория»). Теперь эту половину отделали и
отвели под квартиру учителя химии. Тут и водворилась молодая чета.
Галактион тоже приезжал делать закупки, и они вместе
провели всю
неделю.
Теперь она была счастлива, что целых две
недели могла
проводить с доктором по нескольку часов в день среди самой сближающей обстановки.
Пролетные утки не то, что пролетные кулики: кулики живут у нас
недели по две и более весной и от месяца до двух осенью, а утки бывают только видимы весной, никогда осенью и ни одного дня на одном месте не
проводят.
— В неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в
неделю ходим на барщину; да под вечером
возим оставшее в лесу сено на господский двор, коли погода хороша; а бабы и девки для прогулки ходят по праздникам в лес по грибы да по ягоды.
«Потомят года полтора в яме-то, да каждую
неделю будут с солдатом по улицам
водить, а еще, того гляди, в острог переместят, так рад будешь и полтину дать».
Так, нам совершенно известно, что в продолжение этих двух
недель князь целые дни и вечера
проводил вместе с Настасьей Филипповной, что она брала его с собой на прогулки, на музыку; что он разъезжал с нею каждый день в коляске; что он начинал беспокоиться о ней, если только час не видел ее (стало быть, по всем признакам, любил ее искренно); что слушал ее с тихою и кроткою улыбкой, о чем бы она ему ни говорила, по целым часам, и сам ничего почти не говоря.
С Бахмутовым я виделся раза два в эти шесть
недель, мы сошлись в третий раз, когда
провожали доктора.
По прошествии трех
недель Лаврецкий поехал верхом в О… к Калитиным и
провел у них вечер.
— Не велика жилка в двадцати-то пяти саженях, как раз ее в
неделю выробишь! — объяснял он. — Добыл все, деньги пропил, а на похмелье ничего и не осталось… Видывали мы, как другие прочие потом локти кусали. Нет, брат, меня не
проведешь… Мы будем сливочками снимать свою жилку, по удоям.
В продолжение нынешнего лета
проводили семью Александра, состоящую из его жены, Миши, славного мальчика по 12-му году, и из трех дочерей. Все они благополучно прибыли в Соколинки. Вероятно, скоро разрешат им жить в самой Москве. Проездом весь караван погостил у нас почти
неделю.
Проводив Лобачевского на две
недели в Петербург, Розанов сидел один-одинешенек и часто раздумывал о своем давно прошедшем и недавно прошедшем.
Этого маленького разговора совершенно было достаточно, чтобы все ревнивое внимание Клеопатры Петровны с этой минуты устремилось на маленький уездный город, и для этой цели она даже
завела шпионку, старуху-сыромасленицу, которая, по ее приказаниям, почти каждую
неделю шлялась из Перцова в Воздвиженское, расспрашивала стороной всех людей, что там делается, и доносила все Клеопатре Петровне, за что и получала от нее масла и денег.
—
Неделю! Так чего ж лучше: ты завтра
проводишь их до Москвы, это всего один день, и тотчас же приезжай сюда. Как им надо будет выезжать из Москвы, мы уж тогда совсем, на месяц, простимся, и ты воротишься в Москву их
провожать.
— Нас хотели взять в полицию, но один господин вступился, расспросил у меня квартиру, дал мне десять рублей и велел
отвезти мамашу к нам домой на своих лошадях. После этого мамаша уж и не вставала, а через три
недели умерла…
Недели через две
свезли его в рекрутское присутствие, да и забрили лоб.
В деревню он заглядывает
недели на две в течение года: больше разживаться некогда. Но жена с детьми
проводит там каникулы, и — упаси бог, ежели что заметит! А впрочем, она не ошиблась в старосте: хозяйство идет хоть и не так красиво, как прежде, но стоит дешевле. Дохода очищается триста рублей.